Ц П П Р С
Главная
Психология и
здоровье
Диденко
Борис
Страница
1
Страница
2
Страница
3
Страница
4
Страница
5
Страница
6
Страница
7
Страница
8
Страница
9
Страница
10
Во время борьбы за
власть хищные гоминиды по необходимости
сбиваются в стаи.
Но
после ее захвата им уже нужно
перестроиться: обрамить себя
прихлебателями безопасного толка -
недалекими, фанатично преданными
диффузными "соратниками" или же "повязанными"
суггесторами. Главенствующему же
революционеру - "вождю стаи
победителей" - требуется всего лишь
несколько приспешников, к тому же
постоянно грызущихся между собой - "выслуживающихся".
Поэтому начинается обязательная
самовыбраковка: подсиживание и
протаскивание на ограниченное
количество вакантных мест своих "надежных
людей". И естественно, что большинство
включившихся в эту борьбу за место "на
Олимпе" выбывает из нее "ногами
вперед". Т.е. происходит не что иное,
как формирование на вершине власти
главной, "первой среди равных",
асоциальной малой группы (того самого
"тюремно-камерного социума") из
большого числа достойных претендентов
на места в одной-единственной
правительственной камере.
О
гибели же диффузного вида, простых людей,
в такие тяжкие времена даже и говорить-то
столь же тяжко. Абсолютные цифры всегда
просто ужасающи своей астрономичностью.
"Натворившие дел" всячески
стремятся утаить "численность": в
этом и заключена вся их "совесть" -
боятся все же! Создается такое
впечатление, что людей в какие-то
бездонные пропасти сталкивают
миллионами, даже закапывать трупы сил у
них не достает, поэтому самих же жертв
заставляют рыть себе могилы: "Этот
миллион туда же для ровного счета!
Раздайте им лопаты!" Подобные жуткие
времена катаклизмов и обильных
общественных кровопусканий частенько
высокопарно именуются "великими
эпохами" (Великая Французская...,
Великая Октябрьская...), и считается, что
они порождают "под стать" себе и
столь же "великих личностей". В
действительности же в такие периоды
вырываются из ослабевших социальных пут
оппозиционные хищные гоминиды и
начинают вытворять, сообразно своим "душевным
устремлениям", чудовищные вещи,
вовлекая в них и ведя за собой конформно-придурковатые
диффузные толпы в направлении
самозакапывания. Вот для них эти эпохи и
вправду великие: для первых -
организацией и зрелищем "великих",
упоительных потрясений, для последних -
принесением "великих",
неисчислимых жертв. Во всем этом - прямая
аналогия с хищниками, выпущенными вдруг
по злому умыслу на свободу из местного
зоопарка или из заезжего цирка в дотоле
мирно спавшем уютном тихом
провинциальном городке...Существуют два
крупных смежных заблуждения, и хотя они
уже достаточно толково разъяснены
психологами, но тем не менее
человечество продолжает находиться в
состоянии некоего самообмана,
пришедшего на смену прежнему дремучему
неведению в этой области человеческих
чувств.
Во-первых,
это знаменитая соправительница мира
("напарница голода") - "любовь",
которая на самом деле является не чем
иным, как до некоторой степени
специфическим оформлением агрессивных
устремлений на человека, желанием как бы
безраздельно "присвоить" его себе и
никому не отдавать, оберегая его с
помощью "противоугонного"
механизма ревности. Совершенно
естественно полагать, что особенно
сильно подобного рода чувство должно бы
проявляться у хищных гоминид. Так оно и
есть: эти "пылкие ухажеры" способны
на что угодно, на любое преступление,
вплоть до убийства, ради овладения
объектом своей "горячей любви", не
говоря уже о каком-нибудь там пустяковом
зверском избиении соперника или же
самого предмета своего "высокого
чувства".
Все
люди раньше или позже испытывают
чувство любви, являющееся
психологической надстройкой над
либидоносным биологическим базисом
личности.
Но это
- по большей части романтическое, нежное
- чувство в корне отличается от
граничащих с умопомешательством
ощущений половозрелых суперанималов и
суггесторов, обуреваемых "любовью".
Кстати, одна из "вечных тем"
искусства, поэзии и литературы
эксплуатирует именно этот феномен: "любовь
(доводящая кого-то) до гроба". Нехищный
же аналог любви - это дружба,
покровительство, жалость (в народе не
случайно бытует именно этот эквивалент
понятия "любовь", и это отнюдь не
синоним), соответствующие уровню
агрессивности, достаточной для
самообороны и защиты близких, и именно
такой ее направленности.
И во-вторых,
здесь же рядом прослеживается
неразрывная связь, если не
тождественность, таких чувств, как
нежность и ненависть, имеющих, как это
становится ясным, общие психологические
корни: "от любви до ненависти один шаг"
(понятно, что в полной мере все это может
относиться только к хищным гоминидам, но
оказывается, что то же самое присуще и
нехищным женщинам).
Отсюда
следует чисто математический вывод (соответствующий
решению школьной пропорции а:b = с:х) о том,
что пресловутое "добро" - то самое,
которое "с кулаками", - в своем "техническом",
психосоматическом оформлении есть
точно такая же агрессивность, как и в
случаях откровенно выраженного, не
маскируемого "зла". Например,
дважды знаменитый лейтенант П. Шмидт в
детстве был подвержен беспричинным
спорадическим припадкам: приступам
необыкновенно сильной нежности к
окружающим, тем не менее он легко смог
найти себя на поприще смертельной
борьбы.
В
неменьшей степени примечателен также и
его столь же знаменитый "почтовый
роман": возникновение у него
необычайно сильного и внезапного
чувства "любви" к случайной
попутчице в поезде. Есть все основания
полагать, что менее щепетильные
субъекты с хищным поведением испытывают
аналогичные по своей силе чувства при
совершении ими изнасилований, и,
следовательно, необходимо признать
изнасилование нормативным сексуальным
поведением для хищных видов, "венчающимся"
своими крайними формами сексуально
выраженной агрессивности: калечащим
садизмом и предельной некрофилией, т.е.
совмещающейся с летальной подготовкой
"объекта любви".
Таким
образом, не только явное и откровенное
насилие, но и всякая, какая бы то ни было
направленность устремлений на личность
и есть ЗЛО в его истинном представлении.
Отсутствие же подобных устремлений и
есть подлинная ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ,
существующая пока что лишь в идеале. Это
- отсутствие как "зла", так и "добра",
в том числе и их такой симбиозной
разновидности, как "ненависть против
ненависти" - этакого отражения
насилия в хищном зеркале и тем самым
удваивающегося.
Именно
здесь находятся корни буддизма, но само
это вьющееся растение большинством
своих красивейших ветвей все же
стелется в хищную сторону этически
неоправданного невмешательства,
совпадающего по внешним признакам с
холодным безразличием американских
толп зевак к пострадавшему, а также - с
японской сверхщепетильностью, мешающей
оказать помощь постороннему человеку.
И
здесь же рядом проставлена отправная -
она же и конечная - точка бумерангового
пути кантовского категорического
императива, проделавшего свой эффектный,
шелестящий тысячами страниц упоминаний
о себе, но в итоге пока бесполезный полет
в сторону звездного неба.
Злоба,
гнев, свирепость, точно так же как и
неуемное желание навязать кому-нибудь
свое "архидоброе" отношение, а не то
и сделать его силой "счастливым" -
все это является насилием над личностью,
а это уже уход от сапиентации, утрата
духовности: феномены пока еще не
превзойденного и не преодоленного
зверского состояния человечества,
ведущего и поныне к гибели людей в
многообразных и многочисленных
конфликтах.
Справедливо и обратное: когда ставится
задача культивирования в людях
агрессивности, то в первую очередь
возникает необходимость снять с них
слой человечности. Так, для воспитания
воинственности в армии применяется
муштра: примитивное, но эффективное
отупляющее средство, значительно
снижающее рассудочные возможности
мозга - до степени, достаточной для
успешного прохождения воинской службы в
беспрекословных легионах.
Нужно
отметить, что процесс снижения
кровожадности человечества шел
одновременно со становлением более
снисходительного отношения к понятию
"любовь", что объясняется именно
взаимообусловленностью чувств нежности
и ненависти. Существует даже
официальная фиксация этого
примечательного обстоятельства: так, в
Британской Энциклопедии 1935 года издания
слову "атом" уделены три страницы и
одиннадцать - слову "любовь", в 1965 же
году статье "атом" отведены
тринадцать страниц и лишь одна - "любви".
Становится также совершенно понятным и
тот факт, что нередко бывшие преступники
в какой-то момент своей уголовной "карьеры"
становятся наиболее рьяными и ценными
сотрудниками официальных репрессивных
органов. (Именно так - полностью из
бывших уголовников - была создана самая
первая криминальная полиция во Франции.)
И такой переход для них абсолютно
безболезнен и безнадрывен, он подобен
переходу (или перепродаже) талантливого
спортсмена из одного спортивного клуба
в другой той же самой спортивной
ассоциации.
Другими словами, такая смена
деятельности у хищных видов по своим
характеристикам внешних проявлений
подобна "триггерному переключению"
или явлению "гистерезиса" в физике,
т.е. допускаются два равноправных
состояния, в данном случае - две
этические ориентации: "добро" и "зло".
На обоих путях открыты каналы для
проявления агрессивности, они сходятся
в своем "низовье", где их "полноводность"
- степень агрессивности - уже такова, что
попросту неуместно было бы говорить о
том, во имя чего - "добра" или "зла"
- это делается. Здесь агрессивность
сливается в "доброзло": мстя
поверженному тирану, остервенело рубать
его в фарш; счастливо улыбаясь, пытать
разоблаченного палача
концентрированной серной кислотой. В
"среднем же течении" обоих потоков
расположились голливудские павильоны
благодатной для вестернов тематики:
якобы хороший человек, мститель Билл, с
трудом настигает и, перед тем как его
добить, эффектно мучает (физически или
морально) откровенного гада Фрэнка.
И
собственно, лишь видовая идентичность
дает возможность сотрудникам органов
правопорядка внедряться в банды
преступников и, наоборот, преступникам -
в органы. На этом держится и
деятельность "бойцов невидимого
фронта": шпионо-разведчиков. Как
правило, вся эта сексотская публика -
суггесторы; для них служение "двум (и
более) господам" является наиболее
полнокровной жизненной самореализацией.
А если бы не было этой идентичности, то
следовали бы моментальные разоблачения,
и все такие "шпионские игры"
потеряли бы всякий смысл и прекратились.
НЕОАНТРОП:
ЧЕЛОВЕК, ДУХОВНО ЭВОЛЮЦИОНИРУЮЩИЙ
Четвертая часть брошенных семян пускает
крепкие корни, но благим результатом
может считаться лишь произрастание из
них 'пшеницы', или 'сынов Царства'.
Ч.И.
Скоуфилд
Учась
у самого себя, кого назову я учителем? (Будда
Гаутама) Неоантропы - это люди в истинном,
насколько это возможно, смысле этого
слова, и с учетом, конечно же, конкретных
жизненных условий и выбранного
личностью пути. Это уже достаточно
многочисленный человеческий вид, в
настоящее время численно превосходящий
суммарное количество суперанималов и
суггесторов. Такой вывод хотя и носит
опосредованный характер, но он все же
претендует на точность. В пользу этого
говорит очень многое: и
интеллектуальная насыщенность
литературыгуманнойориентации,имассовость
общественных природоохранительных
движений, что есть следствие
многочисленности носителей
новогосознания. Но главное,
фундаментальное обстоятельство,
свидетельствующее о правильности
нашего "количественного вывода", -
это демографический взрыв,
произведенный, главным образом,
диффузным видом, определенной частью
которого и являются неоантропы.
Неоантроп - человек, духовно
эволюционирующий - непосредственно
смыкается с диффузным видом,
представляя собой его дальнейшее
развитие: продвижение по пути разумного
поведения. Основным видовым отличием
неоантропа является его способность -
генетически закрепленная
предрасположенность - к самокритичному
мышлению (а в идеале - и к поведению),
которое является не только совершенно
самостоятельной формой мышления, но и
кроме того - необходимым условием
ЧЕЛОВЕЧНОСТИ, как таковой, прихода к ней
без внешнего научения, и даже, наперекор
хищному воздействию. Это и есть духовная
эволюция личности. Либо выход к людям
раньше или позже, в неблагоприятных
условиях, либо предельно возможный путь
в условиях благоприятствующих. В очень
редких случаях проходятся оба таких "участка"
пути. Но, к сожалению, в настоящее время
очень многие сообщества Земного шара
все еще не дают возможности свободно
подниматься неоантропам и "успешно
глушат большую часть всходов".
Эта
способность к самокритичному мышлению
является некоей производной от
морфологии коры лобных долей головного
мозга, и присуща она еще только лишь
диффузному виду, и все его различие с
неоантропами можно свести к лености
использования лобных долей
префронтального отдела головного мозга:
диффузному человеку для этого требуются
дополнительные усилия, в подавляющем
числе случаев - не прикладываемые. И
таким образом, диффузные люди в своей
массе духовно гибнут: либо так и не
вырываются из неблагоприятных (часто -
жутких) условий, либо облениваются и "не
идут вперед" в благоприятствующей
жизненной обстановке.
Именно
с учетом этого обстоятельства и создают
свои структуры все нравственные Школы:
по системе ученики - учитель (проповедник,
пастырь, гуру), и с использованием
заинтересовывающей обрядово-церемониальной
атрибутики - достаточно близкого
аналога детских игрушек обучающего,
отвлекающего, а не то и развлекающего (как
у кришнаитов и баптистов) типа.
(Понятно,
что здесь никак не имеются в виду
многочисленные проповедникипроходимцы
и всяческого рода безумные псевдо-пророки.)
Самому же диффузному человеку очень
редко удается самостоятельно найти "путь
наверх", и если подобное все-таки
случается, то роль гуру при этом берут на
себя счастливо (а чаще - трагически)
сложившиеся обстоятельства, в частности,
богатый жизненный опыт: таков путь
старейшин, аксакалов. Но настоящие,
подлинно народные, мудрецы - это все же
неоантропы, именно они создают то, что
называется "кладезем народной
мудрости": этический фольклор.
Первое,
что дает использование этой
неоантропической мыслительной
специфики - это способность к мышлению
как бы второго порядка. В своем
простейшем случае, мышление второго
порядка, его редуцированная форма - это
философское рефлексивное мышление.
Распространение познавательного
интереса на само познание, "мысли о
мыслях", поиски смысла жизни и
иллюзорные, пока еще тупиковые, попытки
осмысления Универсума. Соотношение
объекта и субъекта познания в таких
случаях становится не просто сложным
или каверзным, но уже - парадоксальным и
металогичным, что порождает
бесчисленные точки зрения на один и тот
же предмет и создает грустнозабавную
противоречивость гуманитарных -
философских, психологических,
социологических и т.п. - систем и теорий,
сочетающих контрарность (противоречивость
типа "белое-черное") по отношению
друг к другу с претензиями на истинность
каждой в отдельности, а своей
многочисленностью создающих полное
впечатление горшечного базара, ибо,
помимо расписной яркости и емкой
пустоты своего содержания, большинство
из них демонстрирует нахождение людей
на столь отдаленных позициях от истины,
что невольно вызывает в памяти
поговорку "не боги горшки обжигают"
с приданием ей саркастического смысла:
да, далеко не боги...
Исчерпав себя, такое рефлексивное
познание выходит на свой предельный
уровень, сворачиваясь (в математическом
смысле: функция "свертка функций") в
сознание религиозное (но
наддогматическое), и тем самым как бы
формулируя теорему Геделя в других
терминах: то есть собственного
человеческого мира, и единственно его,
человеку явно недостаточно для познания
самого себя. И поэтому ему необходим
выход за пределы этого мира. Но пока что
такой "выход в свет" для человека
невозможен, все науки и все религии
здесь бессильны, и даже бы их полный
синтез смог бы дать в результате лишь
некую "сверхфилософию", легко
представимую себе, как предельно
возможное "мыслеблудие"
метакосмической, субкварковой,
вселенско-нравственной тематики.
Эзотерические же пути, проторенные
некогда Великими Посвященными, а ныне
столь успешно осваиваемые их необычайно
многочисленными последователями,
необходимо признать делом сугубо личным,
индивидуальным и верифицируемым лишь по
принципу "помрем - увидим", но,
конечно же, дай-то Бог, если там на самом
деле что-то есть.
Самокритичность рассудочного существа
и есть разум, сверхрассудок. Обычный
внутренний диалог (мышление), вполне
достаточный для рассудочного
интеллекта, в таком случае расширяется и
обогащается за счет введения в сознание
внутреннего "третейского судьи". В
случае религиозной свертки сознания -
это Бог. В определениях же "светских",
"мирских" философов наличествует
целый набор, ставших уже расхожими,
терминов для обозначения этого далеко
"не лишнего третьего": совесть,
моральный закон, нравственность,
этический выбор. "Разум способен не
только к познанию объектной реальности,
но и к ее оценке... Обнаруживает, что в ней
благо, устанавливает иерархию благ"(10).
Другими словами, разум - это то, что
приводится в движение "маховиком"
рассудка, мышления, то есть как бы "разумное
содержимое рассудка", его "этическое
наполнение". В нравственном понимании
человек именно и есть то, что содержат
его мысли, о чем он думает, какова
направленность его сознания.
Можно
мучительно размышлять о смысле жизни, а
можно не менее напряженно всесторонне
просчитывать варианты мерзкого
преступления. Лишь разум дает
возможность сознанию представить себе и
оценить полностью противоположную -
страдательную сторону насилия и
уничтожения человеческой жизни (и жизни
- вообще), живо представить себя на месте
жертвы и отреагировать на это
единственно возможным человеческим
образом: содрогнуться за двоих - за себя
и одновременно за жертву. Это не что иное,
как знаменитое христианское
сострадание. Со-страдание, двойное
страдание, тождественное его разделению,
уменьшению. Сострадание - великое
понятие, так мерзко и жестоко оболганное,
затертое до неузнаваемости хищными
толкователями (от уголовного словечка
"толковище") морали: атеистами,
имморалистами, сатанистами. Сострадание,
таким образом, есть направленность
разума в мир, вовне себя, аффективное
перенесение причинения зла ближнему на
себя и осуждение его. Это, собственно,
одна из сторон самокритичности мышления,
но в хищных представлениях это
понимается как "трусость", которую
правильнее всего будет считать "психологической
платой за воображение".
Существует еще один вектор
направленности разума - внутрь, в
духовный центр человека, что
оказывается тождественным его выходу
уже в Мир. Этот третий компонент
базируется тоже на страхе - на страхе
человека перед смертью: человек - это
единственное существо, которое знает,
что умрет. Тем не менее человек верит в
то, что его существование каким-то
образом продлится в Мире после
завершения земной жизни. Вполне
возможно, что некоторые избранные могут
даже знать об этом по личному опыту - в
результате знамения, откровения.
И
только эта сумма, это "триединство"
направленности разума на себя, в мир и в
Мир (его активная самооценочная позиция
в отношении людских страданий и перед
лицом смерти) является необходимым, а
возможно - и достаточным, условием
существования Человека в Мире, его
выхода на иной уровень.
В этом
ракурсе хищные гоминиды предстают как
существа откровенно ущербные, не
имеющие самокритичности, не имеющие
сострадания, не имеющие веры в свое
духовное бессмертие, и следовательно, не
разумные! Их религиозный потолок - это
суеверность. Они, собственно,
патологические атеисты и никто больше.
Вся их жизнь - это настоятельная попытка
получения "компенсации на месте",
досмертной выплаты им всех благ здесь и
сейчас. А всякие препятствия и помехи в
этом они стремятся убрать любым
способом - внутренних, духовных преград
у них нет.
Разумное же существо не способно по
собственной воле творить сознательное,
умышленное зло! И здесь невольно
напрашивается еще одно, четкое и
корректное (даже можно сказать, научное!),
определение Разума, а именно, как
третьей сигнальной системы.
Первая
сигнальная система - это рефлекторная
деятельность животных: инстинкты,
условные и безусловные рефлексы. Ее
предел - это ум, сообразительность
высших животных, действующих методом
проб и ошибок, способных приобретать и
передавать опыт, обучать.
Вторая
сигнальная система - рассудок, речь,
мышление у человека, способного уже на
самоосознание и осмысленное поведение.
Вторая сигнальная система является, как
это описывалось выше, ограничивающей
для первой сигнальной системы,
торможением безудержности ее импульсов,
сдерживанием эмоций. Из множества целей,
мотивов, диктуемых силами эмоций и
инстинктов, человеческий рассудок
выбирает наиболее рациональный, более
надежно приводящий к поставленной цели.
Предел возможностей второй сигнальной
системы - рассудочное,
высокоинтеллектуальное поведение,
научное мышление, построение государств,
культур, цивилизаций, "покорение"
Природы, вплоть до выхода человека в
космос и создания атомного и ядерного
оружия.
Третья
же сигнальная система - может быть
присуща только нехищным людям. Это и
есть Разум, и это именно его проявления -
совесть, сострадание, учет интересов
окружающих людей, непричинение зла
людям и Природе без каких бы то ни было
запугивающих, "дисциплинирующих"
факторов, типа религиозных угроз или
моральных призывов. (Здесь воочию видна
вопиющая несуразица знаменитого "силлогизма":
мол, "если Бога нет, то все позволено".
А вот и "ваша не правда, дяденька
Достоевский"! Человек давно вырос из
детских штанишек конфессиональной
религии, и попросту уже обязан вести
себя нормально, разумно и без "острастки
взрослых".) Третья сигнальная система
является сдерживающей и ограничивающей
уже по отношению ко второй сигнальной
системе, и человек именно таким образом
приобретает нравственность. Для
общества же это сдерживание имеет пока
что по большей части только
теоретический характер, оно
ограничивается лишь безуспешной
критикой явно неразумных действий людей
и человечества в целом. Действительно,
рассудочное поведение людей в
большинстве своих проявлений -
откровенно параноидально, ибо цели
самых что ни на есть хитроумнейших
комбинаций оказываются либо мнимыми,
либо вредными. Делание денег ради денег.
Или - непомерный, ненужный людям
западный темп работы, - и все ради
прибыли для кучки финансовых воротил, за
счет здоровья миллиардов простых людей.
Ну, и наконец, технический прогресс -
любой ценой, уже даже за счет гибели
самой Жизни на Земле - что может быть
безумнее?! Третья сигнальная система.
Разум предполагает оценку рассудочных
действий с нравственной точки зрения: не
только "познание добра и зла", но и
безоговорочное принятие стороны добра.
К таким же выводам приходят сейчас и
передовые ученые. Вот что пишет
психотехнолог Игорь Смирнов:
"Интеллектуальные
особенности, эмоции, воля, темперамент -
это все производные. Но вот чем человек
действительно отличается от животного,
так это нравственностью". Отсюда
однозначный вывод: хищные гоминиды
действительно не являются людьми с
нравственной точки зрения. Они-то и есть
те самые, которых Гегель определил "морально
невменяемыми", а Шопенгауэр - "лишенными
морального сознания" (15). Звери,
предельно опасные - "второсигнальные
звери" среди людей.
Получается, что ни хищные гоминиды, ни
общественные организмы, ни тем более
человечество в целом - откровенно
неразумны! И никакого такого "общественного
разума", "ноосферы" и т.п.
попросту не существует! Все это выдумки,
вычурные благоглупости, на манер - "красота
спасет мир!". Спасет, как же, - надо
только держать карман шире и красивее!
Положение чрезвычайно усугубляется еще
и тем, что некоторые суггесторы способны
имитировать поведение по третьей
сигнальной системе - "впечатляюще
изображать совестливость". Но если
попугай, умеющий имитировать вторую
сигнальную систему - человеческую речь, -
не понимает ее и не преследует никаких
целей, то использование коварными и
злокозненными суггесторами
нравственной маскировки уже далеко не
так безобидно. Суггесторы (из числа
политиков, демагогов, религиозных
шарлатанов) используют такую "дымовую
завесу", прикрытие лозунгами добра,
справедливости, счастья и здоровья
людей для достижения своих самых
низменных целей, что всегда
сопровождается тяжкими последствиями
для простых людей.
Видится не правомерным так широко
распространенное, неразборчивое
порицание людей за трусость. При этом не
учитывается, что она, наоборот, для людей
совершенно естественна и является
прямым следствием разумного поведения,
ибо "человек разумный" исходно, "по
определению" и по своему
происхождению, труслив и к тому же
внушаем (= глуп). А в противоположность
этому - смелость, бесстрашие, так же как и
невменяемость являют собой признаки
бесчеловечности, и совершенно незачем
строить в этом вопросе какие бы то ни
было "героические" иллюзии.
Заполучение "силы воли" и
предоставление себе внутреннего права
помыкать, повелевать людьми, притеснять
их - "воспитание чувств" такого рода
в себе вовсе не требует неких добавлений
в структуре личности и дополнительных
"внутренних сил". Наоборот, для
этого необходимо именно устранить в
себе практически все человеческое,
нужно сбросить с себя "мешающее"
тяжкое бремя разума - доподлинной
человеческой нравственности. И вот
тогда сразу же сами собой появятся все
эти "духовные силы" и "героические
качества" для того, чтобы смело
отдавать из подземного штаба приказы
миллионам идти на смерть, посылать людей
на минные поля впереди танков и для
свершения множества других - более
мелких и будничных - "геройств". (Кстати,
подлинные, истинные герои всех войн - это
всегда именно диффузные люди,
сознательно преодолевающие собственную
трусость, - воодушевляемые чувствами
патриотизма, священного долга присяги
или стремящиеся отомстить за гибель
близких.) А вот человеческий этот груз -
разум - не дает возможности для
проявления таких "сил" (и слава Богу!).
Доказательства этому можно найти в
любой забегаловке.
Это -
пьяные нехищные люди, теряющие над собой
контроль, после чего действительно
становятся и более мужественными, и
более смелыми, и более агрессивными, так
как при этом происходит растормаживание,
в том числе - и сексуальное. Но разве
автомобиль с неисправными тормозами "мощнее"
обычного - исправного?! Конечно же нет, он
лишь страшнее и опаснее! Так что можно
считать, что хищные имеют в себе некую
добавку, точнее - "нехватку",
отличающую их от "исправных" людей:
они постоянно носят в себе эту "неисправность"
в виде эквивалента смертельной (в
основном, для других людей!) дозы "горячительного
агресситива". В этом плане алкоголь и
наркотики предстают как в чистом виде
дьявольские средства, сталкивающие
человека на анимальный, биологический
уровень. И особенно подозрительно
выглядит привыкание к этим зельям,
действительно, сравнимое лишь с некоей
сетью, западней.
Таким
образом, "выдавливание из себя по
капле раба" - это есть метод
сбрасывания с себя груза человечности,
ибо человек разумный - это раб (работник,
слуга, служащий, - в любом случае, это
подневольный человек, и лишь в идеале -
свободный труженик). Но его нужно
непременно отличать от суггесторной
разновидности раба - застрявшего внизу
зверька, по тем или иным чисто житейским
причинам не пробившегося в "господа",
и имя которому - "холуй". Вот из него
можно выдавливать сколько угодно, но
только - совершенно определенной
субстанции, его полностью и
характеризующей.
Вот
почему перспективы человечества при
продолжении хищного пути - нулевые!
Человек разумный (диффузный) никогда не
изменится, не выдавит он из себя свой
стержень - рабскую трусость, точнее,
легкую психологическую блокируемость.
Диффузный человек сможет распрямиться
только в свободных, истинно гуманных
условиях, а пока что при всех его
попытках подняться хищные постоянно -
мгновенно и остервенело - сбивают его
наземь, и ему так и приходится жить на
коленях, а не то и на четвереньках.
У
хищных гоминид тоже может существовать
в сознании некий "внутренний третий",
но представляет он собой такого же зверя,
как и его хозяин, и вся его роль сводится
к созданию аффекта самооправдания и
самовозбуждения, но в большинстве
случаев возникает фрустрация (одна из
форм психологического стресса) из-за
невозможности дать выход агрессивности.
К тому же эта агрессивность, именно из-за
невозможности ее разрядки, возрастает
лавинообразно и доходит до
компульсивности (неодолимости), что и
является одной из причин т.наз. "немотивированных"
преступлений против личности - все это в
основном совпадает с фрейдовским Супер-Эго.
Кстати,
именно это, не выделенное в общей
клинической картине обстоятельство, - то,
что неврозы хищных в корне отличны от
жизненно-ситуационных стрессов обычных
людей - как по причинам, так и по
протеканию, спутало все карты как самому
З.Фрейду, так и его последователям, ибо
это учение было применено не совсем "по
адресу". Выявленная сексуальная
детерминированность в полной мере
присуща лишь хищным мужчинам и - это
совершенно особый вопрос - подавляющему
большинству женщин; да и вся, собственно,
"практикующая психология"
оказалась в плену того же неведения.
Новейшее Время - его невыносимая для
хищных социальность гуманной
ориентации так придавила тех из них,
которые не смогли пристроиться к
насилию в необходимой для своего "душевного
здоровья" степени, что даже
невероятная широкодиапазонность
западной психотерапевтической "индустрии"
(в особенности это относится к США - "злоотводу"),
с ее фантастическим многообразием
психологических теорий и "целительных"
методов, все же не может обеспечить
своей хищной клиентуре надежного
облегчения. Другими словами, такие "не
нашедшие себя" хищные как бы "быстрее
сгорают" от постоянной и неутоленной
злости.
В
первую очередь, это относится к
суперанималам, так как у них отсутствует
значительная часть мыслей и чувств,
присущих другим видам (в том числе и
многим суггесторам), многообразящих
работу ЦНС и психосоматических структур,
в то время как физиология видов
практически одинакова. "Сила воли"
позволяет им приказать себе сдержаться,
взять себя в руки, но они не в силах
приказать своим кровеносным сосудам,
что и приводит в итоге к их "профессиональным
заболеваниям": инфарктам, инсультам,
склерозам. Так мог бы болеть волк в
конуре да еще на овощной диете.
В
принципе, не существует теоретических
препятствий для поднятия большинства
диффузного вида на неоантропический
уровень. Но для этого потребовались бы
благоприятные социальные условия и
применение (пока не созданной, но вполне
обозримой) специальной психагогики,
заключающейся, в первую очередь, в
пресечении хищного научения, что в
настоящее время абсолютно нереально.
Более
высокие уровни мышления, сознания пока
еще недостижимы из-за печальной
необходимости постоянного
использования множества концепций
чисто этологического свойства,
обусловленных хищным характером
нынешней социальной среды. Недостижимо
также и самокритичное поведение, ибо оно
наталкивается на невозможность (без
негативных, а то и страшных последствий)
провести в жизнь благие, честные
намерения. Тоталитарные режимы
достаточно убедительное тому
свидетельство: в таких условиях
духовная жизнь людей возможна либо на
субчеловеческом уровне, либо с такой
степенью двоемыслия, что оно
практически неотличимо от
шизофренического или шпионского.
Единственный пока возможный путь к
обретению "чистой" нехищной среды -
это полное отстранение от мира, уход в
"пещеры и пустыни". Но и этот путь,
по большому человеческому счету,
ущербен, эгоцентричен: достаточно
вообразить себе Христа, не вышедшего из
заиорданской пустыни, решившего
сделаться отшельником, или Будду,
замордовавшего себя окончательно в
чащах Урувелы.
Лишь
при достижении социальных условий,
достаточных для свободного
самовыражения и одновременной духовной
развитости большинства членов общества
создадутся условия для возникновения
более высоких уровней общественного
сознания. Это будет общество некоего
анархического (акратического,
безвластного) социализма, который равно
можно называть и капитализмом, но при
котором "капитал - это накопленный
общественно-полезный труд", и таким
образом не станет никакой возможности
отмывать грязные, преступные деньги. К
этому некогда, собственно, и
прокладывала себе дорогу т.наз.
конвергенция: постепенное слияние
воедино, использование всех позитивных
сторон социализма и капитализма. Но путь
этот был намертво перекрыт именно
мафиозными структурами Запада. С другой
стороны, официальные власти приложили
массу усилий для того, чтобы сделать
понятие анархизма синонимом бандитизма,
терроризма, и это им вполне удалось. Но
именно анархия, подлинная акратия -
главный и по-настоящему серьезный враг
власть предержащих хищных гоминид. Так
что вполне возможно, что путь к такому
подлинно социалистическому обществу
лежит лишь через властный, "ясперсовский"
этап: всемирное "правовое устройство,
обладающее достаточной силой, чтобы
сохранить мир, и, низведя перед лицом
своего всевластия каждый акт насилия до
уровня преступления, лишить его всяких
шансов на успех"(6).
ЖЕНЩИНЫ;
ГИБРИДИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ВИДОВ
Cherchez
la femme.
Французская поговорка)
Что до
мужчины, то не только приматы - все
млекопитающие готовы откликнуться на 'зов'
самки. (Ян Линдблад) Женщина, или говоря
строго научно, самка человеческая,
представляет собой второй основной
биологический компонент человечества,
наряду с жизнеобеспечением - знаменитые
"любовь и голод".
Чудовищные события, сопровождавшие
процесс антропогенеза совершенно
уникальны и не имеют никаких, даже самых
отдаленных, аналогий в остальном мире
животных. С одной стороны, происходило
бурное развитие, становление человека
разумного, т.е. диффузного,
суггерендного вида. С другой, шло
внедрение в возникающую человеческую
популяцию потомков хищных адельфофагов.
Это и
ускоряло антропогенез, но и придавало
ему жуткие, смертоубийственные формы. В
результате этого, человечество явило
собой некий парадоксальный микст (мешанина
из чуждых компонентов) из
симпатрических (совместно проживающих)
видов.
Соответственно, парадоксальна и женщина.
Хотя человечество, судя по генетическим
анализам митохондрий яйцеклетки, и
имеет общую прародительницу - первую
мать, - но в дальнейшем, по мере внедрения
хищного компонента в популяцию Homo presapiens,
произошло и неминуемое видовое
расщепление женщин: рождавшихся от
хищных и нехищных мужчин,
соответственно. Если исходить из того,
что троглодиты, как и люди, наибольшее
морфологическое сходство имеют с
шимпанзе, и, значит, жили они в похожей
"социальной системе" тасующихся
групп, то понятно, что у биологических
палеоантроповадельфафагов не могло
быть своих постоянных женщин, и они "вынуждено
обходились" суггерендными
партнершами. Таким образом, можно
считать, что видовое разделение женщин
имеет вторичный, производный характер,
основной же генотип хищности-нехищности
несут в себе мужчины, и этот половой
диморфизм - одна из основных
характеристик рода человеческого.
Роль
женщины в истории человеческих
сообществ и в становлении цивилизации
невероятно сложна и противоречива. Еще
больше эта сложность возросла к
настоящему времени, в особенности это
касается тех стран, которые допустили у
"себя в доме" процессы эмансипации
женщин - этого "слабого и прекрасного
пола". Этот рост имеет там чуть ли не
лавинообразный характер по многим
параметрам - преимущественно негативным...
За
несколько десятков тысячелетий (где-то
ориентировочно - в интервале от 40.000 до
25.000 лет тому назад), пропустив - в
буквальном смысле - сквозь себя все
человеческие виды, женщина снабдила
способностью к рассудочному поведению
даже потомков биологических
палеоантропов - инициаторов
адельфофагии в популяциях последних (палеоантроповых)
гоминид. Женщина частично передала им
наследственные морфологические
изменения, произошедшие в
префронтальном отделе коры головного
мозга у суггерендного - диффузного - вида.
(Как это следует из предыдущего
изложения, выделение неоантропов
отдельный в вид достаточно условно, и во
многом метафорично, это как бы "первые
среди равных".) Подобная, всего лишь
частичная, передача этих "нейро-новаций"
была обусловлена тем обстоятельством,
что сама женщина могла иметь эти
морфологические новшества в тот период
видового становления лишь в
редуцированной форме: из-за более
простого строения своего собственного
мозга. И эта простота у большинства
женщин сохраняется, оставаясь
неизменной до сих пор. Именно эта
частичность, "мозговая
недостаточность" и стала для
человечества роковой: в результате
этого хищные гоминиды оказались "лишенными
морального сознания", не сумев
преодолеть генетический барьер
разумности, третьей сигнальной системы.
Более
простой, или, если нашим прекрасным
дамам так будет угодно, более изящный
мозг женщин предполагает и гораздо
большую значимость эмоциональных
факторов в структуре женской личности, в
первую очередь - фактора сексуального.
Причем, во всем диапазоне либидоносной
ориентации - от нимфомании и
бисексуальности до фригидности -
приоритет этого фактора не снижается, но
лишь модулируется.
Предельный случай существования
подобной зависимости (пределен он также
и в плане иллюстративности) по линии "секс-мозг"
наблюдается у некоторых насекомых, в
частности, у богомолов. После того, как
самка "ласково" откусывает своему
партнеру голову, тот становится прямо-таки
"сексуальным маньяком", не выпуская
из объятий свою "пассию" ни на
секунду - уже до самой своей смерти, т.е.
пока его не доедят окончательно. Все это
почти явным образом соотносится с
человеческой способностью "потерять
голову от любви".
Оставляя в стороне анекдотичность,
нужно отметить, что существуют и
человеческие аналоги, чуть ли не
буквально такого же "откусывания
голов".
Это - и
Клеопатра, с ее знаменитыми "египетскими
ночами", а также и другая ее "коллега"
по власти и тоже жрица смертельной любви
- грузинская царица Тамара, допускавшая
к себе самых красивых, ею лично
отобранных юношей, а затем - поутру, "на
свежую голову" - прямиком из царской
опочивальни, собственноручно
вышвыривавшая их в Терек. Именно эта "мозговая
редуцированность" объясняет присущий
всем хищным, в том числе и хищным
мужчинам, "женский потолок" в
нравственности, о чем подробней будет
сказано несколько далее.
Половой диморфизм у человека,
затрагивающий и мозговые структуры, и
предопределяя основную функцию женщин -
деторождение, предполагает и
сексуальную доминанту в ее поведении,
что особенно ярко и неистово может
проявляться в случаях относительно
комфортных жизненных условий (те же
Клеопатра с Тамарой). Вот эти-то два
взаимосвязанных фактора: сравнительная
простота мозга (его изящество) и
сексуальная детерминированность делают
и более простой видовую идентификацию
женщин (определение их видовой
принадлежности).
Действительно, видовая принадлежность у
женщин проявляется гораздо ярче, нежели
у мужчин. Современная психология
проводит отчетливое деление женщин на
четыре типа. А в древнеиндийском
эротическом